— Хорошо, — кратко ответил отец.

Лифт прибыл на мой этаж. Войдя в офис, мы застали мисс Миллс за телефонным разговором. Она говорила очень тихо и мягко:

— Да, мне пора идти, папа. Мне осталось кое-что доделать, и, как только все будет готово, я дам тебе знать. Тебе нужно отоспаться, хорошо?

Ненадолго замолчав, она рассмеялась, а потом снова затихла. Ни я, ни двое мужчин рядом со мной не решались прервать ее разговор.

— Я тебя тоже люблю, папа.

Я ощутил, как от этих слов, от звука ее дрогнувшего голоса внутри у меня что-то сжалось.

Развернувшись на кресле и увидев нас, Хлоя чуть не подпрыгнула от неожиданности и принялась быстро собирать рассыпавшиеся по столу бумаги.

— Как прошла встреча?

— Гладко, как всегда, — ответил отец. — Вы с Сарой отлично все организуете. Не знаю, что бы мои сыновья без вас делали.

Она чуть подняла брови, явно борясь с желанием окинуть меня высокомерным взглядом. Но затем в ее глазах отразилось удивление, и я сообразил, что пялюсь на нее с глупейшей ухмылкой в ожидании ее обычных дерзких острот. Свирепо нахмурившись, я прошествовал в свой кабинет. И, только закрыв дверь, осознал: она ни разу не улыбнулась с тех пор, как мы вошли и застали ее за телефонным разговором.

10

Голова у меня не работала. Мне нужно было показать пару вещей мистеру Райану, прежде чем он уйдет, отправить в юридический отдел несколько документов на подпись — но я чувствовала себя так, словно бреду по мокрому песку. Телефонный разговор с отцом все еще крутился у меня в мозгу. Войдя в кабинет мистера Райана, я уставилась на кипу бумаг у себя в руках и поняла, сколько еще мне надо сегодня сделать. Заказать билеты на самолет, поручить кому-то забирать мою почту, может, даже найти замену на время своей отлучки. Как долго меня не будет?

Я устало отметила, что мистер Райан что-то говорит мне. И довольно громко. Что он сказал? Мир медленно вернулся в фокус, и я услышала конец тирады:

— …едва слушаете. Боже, мисс Миллс, неужели я должен записывать все для вас на бумажке?

— Может, обойдемся сейчас без этой игры? — устало спросила я.

— Без… чего?

— Без сценария «босс-придурок».

Он распахнул глаза и нахмурился.

— Прошу прощения?

— Я понимаю, что помыкать мной — это ваш способ завестись. Я даже готова признать, что порой это довольно сексуально. Но сегодня у меня ужасный, просто отвратительный день, и я буду очень благодарна, если вы просто помолчите. — Я почти плакала, грудь болезненно сжималась. — Пожалуйста.

Мистер Райан выглядел так, словно его огрели по затылку. Некоторое время он, быстро моргая, таращился на меня и наконец выпалил:

— Что это было?

Я сглотнула, уже сожалея о своей вспышке. Когда я сохраняла хладнокровие, управляться с боссом у меня получалось лучше.

— Прошу прощения. Я слишком резко среагировала на ваш повышенный тон.

Он встал и направился ко мне, но в последний момент опустился на край стола и начал неловко поигрывать хрустальным пресс-папье.

— Нет, я имел в виду — отчего у вас такой ужасный день? Что случилось?

Мистер Райан никогда не говорил со мной таким мягким тоном, не считая тех раз, когда мы занимались сексом. Но сейчас он понизил голос не для того, чтобы сохранить наш секрет, и казался искренне озабоченным.

Я не хотела ничего ему рассказывать, потому что какая-то часть меня ожидала услышать в ответ насмешку. Но еще большая часть начала подозревать, что этого не случится.

— Моему отцу надо сдать анализы. У него проблемы с едой.

По лицу мистера Райана я поняла, что он расстроился.

— С едой? У него язва?

Я сообщила то, что знала: это началось неожиданно, и предварительный скан показал небольшое уплотнение в пищеводе.

— Вы можете поехать домой?

Я уставилась на него.

— Не знаю. А я могу?

Передернувшись, он снова моргнул.

— Я что, действительно такой невероятный мерзавец?

— Иногда, — ответила я и тут же пожалела о своих словах — ведь на самом деле Беннетт Райан не давал никакого повода думать, что помешает мне повидаться с заболевшим отцом.

Тяжело сглотнув, он кивнул и отвернулся к окну.

— Берите столько дней отпуска, сколько вам нужно, конечно же.

— Спасибо.

Я глядела в пол, ожидая, что босс продолжит перечислять мои задачи на день. Но вместо этого в комнате воцарилась тишина. Краем глаза я видела, что он снова развернулся и наблюдает за мной.

— Вы в порядке? — спросил Беннетт так тихо, что я даже не была уверена, правильно ли его расслышала.

Я подумала, что надо бы соврать и на этом свернуть неудобную тему. Вместо этого я сказала:

— Нет.

Он поднял руку и зарылся пальцами в волосы.

— Закройте дверь кабинета.

Я кивнула, странно огорченная тем, что он так быстро меня отпускает.

— Сейчас принесу заметки из юридического…

— Я имею в виду, закройте дверь и останьтесь.

Ох.

Ох.

Развернувшись, я молча прошла по ворсистому ковру. Дверь закрылась с резким стуком.

— Запри ее.

Щелкнул замок. Мистер Райан подошел ближе — настолько близко, что его теплое дыхание коснулось затылка.

— Позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне сделать что-нибудь.

Он понял. Он знал, что может мне дать: облегчение, удовольствие, возможность отвлечься перед лицом надвигавшейся боли. Я не ответила, так как понимала — ему не нужен ответ. Ведь я уже закрыла и заперла дверь.

А затем я ощутила, как его мягкие губы прижимаются к моему плечу и скользят вверх по шее.

— Ты пахнешь… чудесно, — шепнул он, развязывая платье наверху, у шеи. — После этого я много часов пахну тобой.

Мистер Райан не добавил, хорошо это или плохо, а мне и не хотелось выяснять. Мне приятно было думать, что он пахнет мной и после моего ухода.

Опустив руки мне на бедра, Беннетт одним движением развернул меня лицом к себе и наклонился для поцелуя. На этот раз все было иначе. Его поцелуй оказался нежным, почти просительным. Нет, нерешительности в нем не было — он никогда не был нерешительным, — но сейчас в прикосновении его губ чувствовалось куда больше обожания, чем ярости проигранной битвы.

Он стянул с моих плеч платье. Ткань соскользнула на пол, а он шагнул назад ровно настолько, чтобы прохладный воздух кабинета смыл его тепло с моей кожи.

— Ты прекрасна.

Прежде чем я успела прочувствовать всю мягкость и новизну этих слов, он ухмыльнулся — и, быстро поцеловав меня, сорвал трусики.

Тут мы уже ступили на знакомую территорию.

Я потянулась к его брюкам, но он посторонился, покачав головой. Затем просунул руку мне между ног, нащупав нежную и влажную кожу. Его дыхание на моей щеке стало чаще, пальцы двигались одновременно осторожно и уверенно, а с губ слетали слова — грязные, но искренние. Он говорил мне, что я очень хороша и крайне испорчена. Что я чертова плутовка и что ему со мной очень хорошо.

Он сказал, как сильно хочет услышать мой финальный крик.

И когда я кончила, задыхаясь и вцепившись в его плечи, то могла думать лишь о том, что тоже хочу ласкать его. Хочу, чтобы он так же потерялся во мне. И это привело меня в ужас.

Он вытащил пальцы, задев по дороге особенно чувствительный сейчас клитор и вызвав у меня невольную дрожь.

— Прости, прости, — прошептал он, целуя меня в шею, в подбородок, в…

— Не надо, — сказала я, отводя губы от его ищущего рта.

Эта неожиданная близость, вдобавок ко всему произошедшему сегодня, совсем ошеломила меня. Это было слишком.

Он прижался лбом к моему лбу на несколько мгновений, а потом кивнул. И внезапно меня пронзило осознание того, что я ошибалась. Я всегда думала, что вся власть у него, а я абсолютно бессильна, но сейчас поняла, что могу обрести над ним столько власти, сколько пожелаю. Просто надо набраться смелости и взять то, что по праву мое.

— Я уеду в эти выходные. Не знаю, когда вернусь.